О програмной статье бывшего посла США в России Макфола. Сначала сама статья, а потом комментарий.
«Противостояние путинской России» Решение президента России Владимира Путина об аннексии Крыма закончило эпоху, начавшуюся после окончания холодной войны в Европе. С последних лет Горбачева-Рейгана эта эпоха определялась зигзагами сотрудничества и споров между Россией и Западом, но всегда основным ее смыслом было то, что Россия постепенно присоединялась к международному порядку. Больше этого нет.
Наша новая эра определена идеологическими столкновениями, националистическим всплеском и территориальным захватом — эра, до некоторой степени подобная трагическим европейским периодам конфронтации в 20-м веке. И все же существуют важные различия – и понимание этих различий будет иметь решающее значение для успешности американской внешней политики в ближайшие десятилетия.
Мы не искали этой конфронтации. Новая эра подкралась к нам, потому что мы не полностью выиграли холодную войну.Коммунизм исчез, Советский Союз исчез, русское могущество уменьшилось. Но крах советского строя не привел к плавному переходу к демократии и рыночным отношениям внутри России, или интеграции России на Запад.
Некоторые россияне продвинулись дальше остальных в огромной повестке революционных изменений, которые привели к результатам: относительно мирный (пока) распад советской империи, ставшее более богатым, чем когда-либо в своей истории, российское общество, большая защита частных прав и эпизодически функционирующих демократических институтов.
Но одновременное внедрение демократии, экономическая депрессия и потеря империи привели к обратной контрреволюционной реакции – тоске по старому порядку и недовольству условиями окончания холодной войны. Сторонники этой точки зрения не всегда составляли в России большинство. Приход к власти защитника этой идеологии Владимира Путина не был неизбежным. Даже собственные взгляды Владимира Путина менялись с течением времени, колеблясь между ностальгией по старому порядку и реалистическим пониманием необходимости движения вперед для России.
И когда он выбрал в качестве своего преемника прозападного либерала Дмитрия Медведева в 2008, внутренняя трансформация России ускорила темп. Хотя вторжение в Грузию в 2008 г. изолировало Россию на некоторое время, в конечном итоге ее интеграции в мировой порядок был придан существенный импульс.
В первые годы моей работы в правительстве я стал свидетелем взаимовыгодного сотрудничества президента Медведева с президентом Обамой: новый договор по СНВ, новые санкции против Ирана, новые маршруты поставок через Россию для наших солдат в Афганистане и членство России в ВТО.
Эти результаты «перезагрузки» продвинули несколько американских жизненно важных национальных интересов. Казалось, что американская политика после окончания холодной войны по вовлечению и интеграции, одинаково практикуемая демократическими и республиканскими администрациями, снова работает.
Когда в 2012 г. Владимир Путин стал президентом, этот импульс вновь замедлился, а затем остановился. Он вернулся, когда десятки тысяч россиян протестовали против сфальсифицированных выборов и в более широком смысле – против неподотчетного правительства. Если большинство россиян хвалили Путина за его действия в течение первых двух сроков, с 2000 по 2008 гг., за восстановление государства и рост экономики, то некоторые (не все) хотели большего от его третьего срока, и у него не было для них четкого ответа.
Г-н Путин был особенно зол на молодых, образованных и состоятельных участников протестов в Москве, которые не ценили (с его точки зрения), что он сделал их богатыми. Так он повернулся назад, установив ограничение на независимое поведение, так напомнившее о советских днях. Он напал на независимые СМИ, арестовал демонстрантов и потребовал, чтобы богатые разошлись по домам.
В дополнение к самодержавию Владимир Путин нуждался во враге – Соединенных Штатах, чтобы укрепить свою легитимность. Его пропагандисты занялись созданием клипов об аморальных методах американского империализма и предполагаемых планах по свержению правительства Путина. Как посол в Москве, я часто показывался в этих художественных произведениях в главной роли.
Пронзительный антиамериканизм российских лидеров, подхваченный контролируемым государством телевидением, достиг фантастической подачи с аннексией г-ном Путиным Крыма. Он ясно дал понять, что вступает в конфронтацию с Западом, больше не чувствует себя ограниченным нормами международного права и не боится с помощью силы пересмотреть международный порядок.
Г-н Путин сделал стратегический поворот. Руководствуясь нашими прошлыми уроками, вынесенными из конфликта с Москвой, Соединенные Штаты должны также строить свою политику через сдерживание и обязательства. Параллели с идеологически укоренившимися конфликтами прошлого века поражают. Ревизионистский самодержавный лидер возбудил эту новую конфронтацию.
Не мы это начали, также как и не Россия, лишь только сам г-н Путин сделал это. Не случайно перед вторжением в Крым, он ослаблял в течение последних двух лет демократические институты в России, а затем и вовсе перешел к закрытию независимых СМИ во время захвата украинских земель.
Кроме тог, как и в прошлом веке, борьба между автократией и демократией вернулась в Европу. Демократические институты полностью не прижились в России, и эта борьба не прекращалась. Но теперь демократические общества должны признать правление Путина автократичным и повести интеллектуальную и правовую борьбу против него с той же энергией, с какой мы выступали в Европе против антидемократических правительств в прежнее время.
И как и раньше, у Кремля есть способы по подрыву демократических правительств и стран с помощью старых инструментов – вооруженных сил, денег, СМИ, тайной полиции и энергоносителей.
Эти общие черты рекомендуют определенные стратегические шаги. Самое важное, Украина должна добиться успеха в качестве демократического, с рыночной экономикой государства. Первыми в списке ее реформ должны находиться энергоэффективность и диверсификации, а также военная и антикоррупционная реформы. Другие важные государства региона, такие, как Молдова и Грузия, также нуждаются в срочной поддержке.
Кроме того, как и в 20-м веке, государства, стоящие на нашей стороне, должны быть уверены в гарантиях безопасности. НАТО уже продвинулось в этом вопросе, но эти усилия должны быть поддержаны размещением большего количества военной техники в пограничных государствах, большими усилиями по обучению и интеграции сил, и уменьшением зависимости стран-членов НАТО от российских энергоресурсов.
Как и прежде, кремлевский режим должен быть изолирован: стратегия изменения его поведения через интеграцию и риторику закончена. Не должно быть больше членства в «Большой восьмерке», присоединения к Организации экономического сотрудничества и переговоров по ПРО.
Вместо этого должны применяться санкции, в том числе против организаций и людей-пропагандистов, государственных предприятий, связанных с Кремлем банкиров, всех тех, кто выступает инструментом принудительной власти г-на Путина. С другой стороны, физические лица и компании, не связанные с правительством, должны быть поддержаны, особенно те, кто старается вывести активы или эмигрировать из России.
Наконец, как и во время Второй мировой войны и холодной войны, Соединенные Штаты и наши союзники могут сотрудничать с г-ном Путиным тогда, когда наши жизненные интересы пересекаются. Но это обязательство должно быть понято как строго транзакционное, а не как средство задержать Россию в поле принятых международных норм и ценностей. Это — то, как он будет видеть это обязательство. Также следует поступить и нам.
В то же время много важных различий отличают эту новую конфронтацию в Европе от холодной войны или эры между войнами. Большинство помогает нам. Некоторые не предпринимают ничего. С одной стороны, в отличие от коммунизма или даже фашизма, Путинизм малопривлекателен вне пределов России. Даже в России храбрые лидеры гражданского общества все еще бросают вызов автократии, войне и националистическому пылу, они сумели мобилизовать десятки тысяч против вмешательства г-на Путина, в то время как большая, но тихая часть общества будет просто оплакивать наступление этой новой эры.
На моей последней работе я встречал этих тихих скептиков – в правительстве, деловых кругах и обществе. Граждане сплачиваются вокруг флагов страны во время кризисов, а пропаганда работает. Но национализм Путина подпитывается в основном доходами от нефти и несоветским антиамериканизмом. Продолжать пугать россиян американским окружением и внутреннем вмешательством будет сложно, они слишком умны для этого.
Во-вторых, у России г-на Путина нет настоящих союзников. Мы должны сохранить это положение вещей. Дистанцировать китайцев от московского ревизионизма особенно важно, это поможет сохранить независимые государства в Средней Азии и на Кавказе.
Другое отличие состоит в том, что военная мощь России является лишь тенью советской мощи. Новый глобальный конфликт маловероятен. Но российские военные все еще может угрожать пограничным государствам, поэтому европейцы должны укреплять свою оборону, а западные правительства и компании должны прекратить оказание помощи по военной модернизации России.
Еще одно отличие – во время последнего противостояния не существовало интернета. Попытки Кремля отрезать своих граждан от независимой информации имеют место, но революция в средствах связи гарантирует, что современные россияне не будут отрезаны, как их бабушки и дедушки.
Большее воздействие мира предоставляет россиянам информацию для сравнительного анализа для размышлений о своем внутреннем положении. Это мощный инструмент, который нужно лелеять через систему образовательных обменов, систему равных диалогов и возможностями соединения российского частного сектора и его международных партнеров.
Но есть два существенных различия, которые ослабляют нашу позицию. Во-первых, у США нет того морального авторитета, который был в мире в прошлом веке. Как послу, мне было трудно защищать наши обязательства перед суверенитетом и международным правом, отвечая на вопрос русских: «Как насчет Ирака?». Некоторая существующая практика американской демократии также не вдохновляет наблюдателей за границей. Чтобы победить в этом новом конфликте, мы должны восстановить представление о США в качестве модели.
Во-вторых, мы переживаем разобщение в международных делах. После двух войн это было неизбежно. Поскольку мы отступаем, Россия надвигается. Лидеры в Конгрессе и Белом Доме должны сотрудничать, чтобы сигнализировать о нашей готовности вести свободный мир в этой борьбе.
Соединенные Штаты вместе с россиянами, желающими жить в процветающей и демократической России, победят в этом новом европейском конфликте. За последнее столетие демократии консолидировались заметными темпами, а автократии продолжали падать. Особенно в образованных, богатых, городских обществах, таких, как в России, демократия, в конечном счете, утверждается. Демократическая Россия не всегда будет определять интересы так, как сейчас, но станет более стабильным партнером наряду с другими демократическими государствами.
Мы не можем сказать, как долго в России будут терпеть нынешнее самодержавное правительство. Но трезвая, реалистичная стратегия противостояния этой новой угрозе поможет сократить трагическую эру, в которую мы только что вошли.
PS. Собственно, перед нами выжимка сути текущего внешнеполитического курса Обамы в отношении России. Того самого курса, который так критикуют республиканские ястребы, требующие более активного вовлечения США в эту войну.
Курс, контуры которого описывает Макфол, это попытка в новых условиях повторить сценарий Холодной Войны с расчетом на внутреннюю деструкцию текущего политического режима в РФ под воздействием внешнего давления и объективных и субъективных внутренних факторов вызывающих его ослабление и конечный крах. Не должно быть никаких иллюзий, что США будут договариваться с текущим политическим режимом в России - он так или иначе с точки зрения США должен быть сменен и Макфол это фактически открыто говорит.
Все споры в американском военно-политическом истеблишменте проистекают не из вопроса - сменить ли режим в России или договорится с ним. Споры идут вокруг вопроса - как его сменить. Макфол с типичным американским мессианством, от которого воняет американским империализмом времен Буша-младшего, провозглашает право США с позиций морального превосходства определять, что хорошо, а что плохо для России.
Естественно, США не собираются кого-то признавать равным себе, даже если и вынуждены признавать, что их гегемония уже не столь очевидна как раньше, а "моральное право" осуществлять всемирный диктат подорвано неудачными войнами, экономическим кризисом и общим падением авторитета США как мирового жандарма, которого слушаются уже не столь безоговорочно как раньше.
"Мы наблюдаем, как мировой порядок трещит по швам, и единственное, на что Обама может надеяться, это на то, что он окончательно не разорвется, пока он все еще президент", — цитирует обозреватель слова историка Роберта Кагана. И хотя, по мнению некоторых аналитиков, Обама сохраняет "осторожный" подход во внешней политике, Каган отмечает, что на практике это означает лишь попытки американского президента "влиять на результаты конфликтов, избегая прямого военного участия США, в основном за счет "субподрядных договоров" о безопасности с теми странами, с которыми это возможно".
Разумеется Макфол сильно лукавит насчет роли России в развязывании этой войны, фактически прикрывая Обаму, который публично признал большую роль США в свержении режима Януковича, за чем собственно и последовал Крым. С точки зрения США, свержение режима Януковича это правильный шаг, потому что в их логике - они имеют право свергать не нравящиеся режимы, как десятки раз делали это в прошедшие десятилетия. Сопротивление же этим попыткам - чем собственно занималась и занимается Россия в Крыму и на Донбассе, это преступление против того миропорядка, в категориях которого мыслит Макфол.
Если России могли простить наглые выступления Путина или неудачную для США войну в Осетии, то Крыма и Донбасса России не простят, это была красная черта. Не наказав Россию, США продолжат терять свой сверхдержавный авторитет, так как все региональные лидеры увидят, что можно воспротивиться воле США по переустройству региона и уйти от ответа за это в рамках поздневашингтонского мироустройства.
В этом плане, критика республиканскими ястребами плана Обамы, который так красноречиво излагает Макфол, исходит из того, что длительное давление на Россию рассчитанное на годы, не учитывает общего ослабление США по причинам не связанным с Россией и для поддержания "имперского авторитета", наказание должно быть быстрым, стремительным и максимально жестким.
По факту, сторонники более агрессивной линии призывают поторопиться, потому что ситуация отнюдь не идентична Холодной войне, так как и США и Россия сейчас слабее самих себя времен Холодной Войны, а мир стал более фрагментированым, где помимо региональных лидеров, существуют еще и центры нового варварства, вроде Великого Халифата.
Поле глобальной стратегической игры усложнилось многократно и все последние годы мы наглядно наблюдали, как американские стратегические операторы неоднократно теряли управляемость аналитическими и хаотичными процессами, которые сами же инициировали.
Вполне очевидно, что Макфол искренне верит в неизбежность победы США. Американское мессианство, которым они обосновывают свое право управлять миром, просто не может допустить мысли о неудаче, особенно после десятилетий абсолютного господства. Но по факту, мы уже наблюдаем то, что еще недавно казалось невозможным, достаточно слабый в сравнением с американским, российский империализм в силу обстоятельств, был вынужден бросить вызов США и уже одним этим фактом поколебал текущую модель мироустройства.
У нас долгое время считалось, что Россия была, есть и остается типично компрадорским государством, проморгав переход РФ в стадию империализма, где борьба за сферы влияния, рынки сбыта и конкурентная борьба с другими капиталистическими державами, является абсолютно естественным делом.
Идущая милитаризация и претензии на многополярность мира, это прежде всего претензия на более значимое место в мире, чем России отведено в рамках поздневашингтонского мироустройства. Причем после того, как США ясно дали понять, что примирения с Россией не будет и никакого равнозначного статуса она не получит, у России просто не осталось иного выхода, кроме как продолжать вести линию на подрыв существующего мироустройства вращающегося вокруг основного противника. Сама логика конфликта толкает Россию по этому пути.
Тут есть как амбиции части политических элит, так и объективные экономические процессы свойственные капитализму в стадии империализма.
Исторически, наиболее близка к происходящему ситуация с Германской Империей конца XIX века, которая так же вступила на этот путь, пытаясь занять свое место в мире, все вкусные места в котором уже были заняты и поделены, что и обусловило будущий конфликт с Британской Империей.
Россия после краха СССР, теперь уже с капиталистиских, а не коммунистических позиций, ближе к концу "нулевых" попыталась отгрызать себе сферы влияния в ближнем зарубежье и вставлять палки в колеса мировому гегемону в Сирии, где гегемон хотел перекроить политическую карту в рамках очередных умозрительных построений о том "как лучше обустроить регион".
Вполне естественно, что бывшие республики СССР или же сферы влияния СССР, в России воспринимаются как нечто свое или дружественное. Но ситуация за 20-25 лет сильно поменялось, и то, что когда то принадлежало России в ее советской итерации, ныне занято и поделено другими империалистическими державами. Попытки вытащить бывшие территории или сферы влияния из под контроля других империалистических держав и блоков, ни к чему кроме конфликта привести не могли и не могут.
Вопрос лишь в том, осуществляется ли перекройка границ в рамках текущей системы мироустройства или же вопреки установленным правилам. В рамках конкуренции, которая столь типична для капиталистического мира, эта борьба естественна, органична и закономерна.
США понимают и принимают логику этой борьбы и точно так же как Британская Империя в своем зените оппонировавшая Российской и Германской Империям, США готовы препятствовать попыткам России, Китая и ЕС поколебать их первенство. На данном этапе их цель номер один это Россия как главный возмутитель спокойствия, но даже в этом случае, они не забывают про необходимость ослабления ЕС, не говоря уже о длительной стратегии направленной на ограничение влияния Китая.
Не следует думать, что США сейчас зациклены на России, просто Россия на данном этапе расценивается как приоритетная угроза мировой гегемонии и не более того. Если еще 15 лет назад такой проблемы перед США даже не стояло, то теперь число региональных центров уже стало достаточно значимым, чтобы мир стал более неоднородным и неоднозначным, чем это когда то виделось Бжезинскому или Фукуяме. Макфол в этом плане слишком оптимистичен, Джордж Фридман из Stratfor http://colonelcassad.livejournal.com/2130963.html в этом плане куда как больший реалист, который понимает, что просто не будет и борьба будет по настоящему тяжелой, в том числе и для США.
Сложно будет именно вследствии усилевшейся фрагментации мира и продолжающейся хаотизации процессов в нем протекающих. Аналитический подход к управлению все чаще дает сбой даже на уровне большой стратегии. Многие, как и Макфол, оценивают перспективы ближайшего будущего с точки зрения продолженного настоящего, фактически проецируя сегодняшние представления о прошлом и настоящем, на краткосрочное и среднесрочное будущее. В итоге прогнозы и сценарии слишком часто грешат иллюзиями продолженного настоящего, которое не выдерживает столкновения с наступающей реальностью.
Крах "Арабской весны", появление Великого Халифата, потеря Крыма, крах различных "хитрых планов", эрзац "перемирия" в Минске, все это проявления высокоуровневых стратегических ошибок, которые совершаются обеими сторонами, на фоне железобетонной уверенности части масс, что "наверху не могут ошибаться", хотя вся история человечества показывает, что наверху порой могут таких дров наломать, что потом их десятилетиями разгребают.
Поэтому мы еще не раз увидим, как будут проваливаться наши или американские "хитрые планы" и как вполне естественные и логичные ходы будут приводить к крайне неприятным последствиям.
Данный текст Макфола, который был бы более уместен во времена Буша-младшего или даже Клинтона, во времена Обамы выглядит скорее приветом из прошлого, где американское могущество было незыблемо и неоспоримо, а управляемость миром еще была достаточно четкой.
Все эти оговорки насчет Ирака и морального права, отражают желание Макфола, "чтобы было как раньше", когда можно было безнаказанно менять режимы и перекраивать мир, как Вашингтону угодно. Поэтому Макфол проецирует свое понимание Холодной войны на текущую ситуацию, демонстрируя уверенность, что "несмотря на все но", все будет как раньше" и США смогут сократить "трагическую для России эру", принеся ей как обычно "свободу и демократию".
В этом плане, Россия, где отсутствует внятная национальная идея и внятная идеологическая модель, сейчас фактически на идеологическом фронте противостоит США с их уже знакомой и понятной идеей "американской национальной исключительности" базирующейся на "свободе, демократии и неолиберализме" с мессианским правом донесения этой идеи до всех и каждого, в том числе и с помощью бомбометания.
Это немного странная ситуация, так как на уровне идеологической войны, страна без внятной идеологии противостоит насквозь идеологизированной стране, для которой вполне естественно на уровне идеологических установок обосновывать смену политических режимов в других странах и откровенные агрессии.
Для того, чтобы устоять в этом противостоянии, России рано или поздно, придеться все-таки обозначить себя в идеологическом плане, чтобы вести борьбу не только на своих границах, иначе страна будет обречена на длительную оборону, в рамках которой, такие как Макфол и планируют разгромить Россию в духе шаблонов времен Холодной Войны, которые на мой взгляд не выдержат столкновения с реалиями нового пост-вашингтонского мироустройства, которое будет выстроено по итогам идущем войны.
Поделись с друзьями и сделай перепост charset="utf-8"> data-yashareType="button" data-yashareQuickServices="yaru,vkontakte,facebook,twitter,odnoklassniki,moimir,lj,gplus">
В истории мировой политики порой случаются потрясающие вещи. Кто бы мог представить себе сто лет назад, что на Земле вдруг появится страна, на государственном уровне провозгласившая всеобщее материальное равенство и жизнь по совести взамен жизни по выгоде? А кто мог усомниться в победе диктатуры третьего рейха на доброй половине Евразийского континента? Никто не предугадал, что держава, победившая Гитлера, будет уничтожена руками своих же граждан всего за одну страшную ночь. И тогда тоже никто, кроме пророков, не предвидел, как разрушенная полумёртвая Россия за какие-нибудь пятнадцать лет вновь станет великой страной, которая изменит облик планеты.
Очень странно, что теперь, в момент острого противостояния двух государств, почти сравнимого с Карибским кризисом, в стане противника вдруг появился наш ярый союзник, да ещё на самом верху. Как-то незаметно и неожиданно кандидатом в президенты США стал политик, провозгласивший первоочередной задачей сотрудничество с Россией.
Конечно, от Америки устал весь мир, в том числе и сами американцы. Однако, с другой стороны, выборы в США – это не торжество демократии и не воля народа, а игры транснациональных органов управления, прокладывающих нужный им политический курс. Трамп – такой же их ставленник, как и Хиллари Клинтон, Обама, Буши и все остальные. Его неожиданная пророссийская позиция может быть только внешним проявлением соглашений, скрытых так глубоко, что о них можно догадаться лишь по едва заметной ряби на поверхности международной жизни планеты. Поэтому вопрос надо задавать правильно – не откуда появился Трамп, а ЗАЧЕМ.
Мировая элита разрабатывает сценарий действий на основе решений, принятых конгломератом личностей с очень даже высоким IQ и глубоким пониманием ситуации. Этот коллективный интеллект рано или поздно должен был сообразить, что проблему постиндустриального суперперепроизводства и мегазакредитованности надо как-то решать. В начале нынешнего тысячелетия была предложена беспрецедентная по своей наглости стратегия продления жизни «золотого миллиарда» за счёт полного разорения третьесортных народов. Место под солнцем в новом мире было обещано лишь англосаксонским странам, части Европы, ОАЭ, Саудовской Аравии и ещё немногим счастливчикам. Российский вопрос на тот момент считался закрытым. Проблемный Китай решено было окружить кольцом санкций, облить презрением и оставить томиться в собственном соку до лучших времён.
Ключом для проведения данной операции, ради которой объединились все ведущие кланы, должен был стать тотальный контроль над возобновляемыми ресурсами, прежде всего нефтяным рынком. Непокорные восточные режимы подлежали уничтожению через «арабскую весну».
Видимо, согласно расчётам мировой элиты, Россия уже никогда не смогла бы вернуть себе былое величие. И такого президента, как Владимир Путин, не должно было быть ни при каких обстоятельствах. Но Путин случился. И очень скоро гегемону стало ясно, что с этим надо что-то делать.
Беда трансатлантической мафии была в том, что она долго не могла в это поверить. Путина следовало принять всерьёз уже после мюнхенской речи и тем более после его беспрецедентного обращения к американскому народу и несостоявшегося вторжения в Сирию в 2013-м. Однако элита пошла по накатанному сценарию. Теперь очевидно, что привычные методы остракизма, запугивания и демонизации ни к чему не привели. Не на того напали. Не приносит успеха и более тонкий способ уничтожения России путём раскола изнутри, через поддержку кучки недовольных и объединения вокруг неё маргинальных элементов. Видно, уроки гибели СССР не прошли даром. Население научилось отличать вечное от преходящего, на мякине лозунгов не разводится и на майдан не выходит.
Нет сомнений, что ядерный удар тоже рассматривался. Например, с территории какой-нибудь Эстонии или Литвы, которых не жалко принести в жертву. Но стремительное перевооружение России свело эту гипотетическую возможность к абсолютному нулю. Путин регулярно напоминает, что начать третью мировую, конечно, может кто-нибудь один, но вот закончат её только все вместе.
Вообще-то ситуацию, повернувшуюся для мирового гегемона столь неприятным образом, можно было пока что заморозить или спустить на тормозах. Однако трансконтинентальный бизнес не учёл, что Путин мыслит вне рамок стереотипов и потому действует парадоксально. Он не станет жить в ожидании провокаций, находясь на шаг позади противника. Картину событий следовало изменить так, чтобы вывести отношения с наднациональным капиталом на уровень партнёрства. То есть вражду и жажду уничтожения требовалось заменить как минимум на конкуренцию, при которой с нашим мнением будут считаться.
Точкой бифуркации стала Сирия.
Ванга недаром считала эту страну краеугольным камнем, способным ввергнуть мировую систему в окончательный хаос либо перестроить её для новых отношений. Остановив вторжение США в Сирию в 2013-м, Путин ясно дал понять, что не отдаст межконтинентальному кооперативу Ближний Восток. С триумфальным завершением арабской весны путём всенародного сожжения тирана Асада приключился облом. Кстати, ценовая лихорадка нефтяного рынка обусловлена главным образом разрушением данной стратегии мирового господства и всеобщей растерянностью, наступившей в стане врага.
В довершение провала, в украинском сценарии состязание разведок ЦРУ продуло позорнейшим образом. Хитрый план по отжиму Черноморского флота руками Незалежной был быстро просчитан, а вот разрешение проблемы путём возвращения Крыма предугадать не смог никто. Донбасс со стороны Америки, кажется, стал актом отчаяния – очень глупо было предполагать, что осторожный Путин поддастся на провокацию и ввяжется в войну. Минские соглашения, хоть и бесконечно нарушаемые, окончательно законсервировали этот предполагавшийся рычаг воздействия на Россию. На всех уровнях переговоров ЛДНР и Кремль дают понять, что если не будет по-нашему, то не будет никак.
Весь остаток 2015-го и начало 2016-го мировой капитал лихорадочно метался в поисках более выгодного для себя выхода и, само собой, его не нашёл. Теракты лишь озлобили население Европы, восстановив его против США и беззубой политики ЕС. Антиправительственные акции в Армении и Казахстане усилили страх перед ИГИЛ и скомпрометировали проамериканские структуры в СНГ. Потерпела фиаско даже попытка вновь взорвать Восток, теперь уже через Турцию: планировалось поссорить её с Россией и отдать в руки радикальной оппозиции (читай – ИГИЛ) путём переворота. Российские спецслужбы ещё раз обыграли противника – вовремя предупреждённый Эрдоган правильно отреагировал и публично примирился с Путиным. Америке осталось кусать локти.
Таким образом, к осени 2016-го на повестке дня оказались Украина и Сирия – два безвыходных положения, в которые США загнали себя сами. Непонятная заморозка украинского конфликта, сбивающая с толку аналитиков и переворачивающая вверх дном все прогнозы, вызвана необходимостью как-то дотянуть до 8 ноября. Тогда ушедшая администрация Белого дома будет избавлена от позорной капитуляции, позволив Порошенко наконец принять особый статус ЛДНР. Поэтому до выборов все встречи в нормандском формате и переговоры контактной группы в Минске были заведомо бессмысленными: главный игрок попросту не готов к действиям.
Откладываемое освобождение Алеппо вообще представляется не очень удачной картой, разыгрываемой с той же целью. Ибо не заботой же о мирном населении объясняется нежелание Америки покончить с ИГИЛ и Джебхат-ан-Нусрой. Однако ожидать, что с приходом новой американской власти в многовековом ближневосточном споре англосаксов с Россией будет поставлена точка, не приходится. Слишком много здесь вложено Штатами ради чёрного золота. Потребуется не один десяток лет дипломатической работы, чтобы измученный арабский мир наконец оставили в покое, позволив ему развиваться по своим канонам. С другой стороны, террористы тоже слишком соблазнительный инструмент, и сразу отказаться от него у Америки вряд ли получится. Ведь так просто публично разгромить Исламское государство в Сирии и тайно перебазировать его, например, в Ирак.
Однако, при всех будущих сложностях восточного расклада, к концу 2016-го конфигурация глобальных политических сил в мире изменилась. Путин завёл зазнавшееся мировое правительство в совершенный тупик, поставив ему мат практически по всем направлениям. Элитному бизнесу был оставлен скудный выбор: либо броситься на ядерную амбразуру (а для расчётливого капиталиста это не вариант), либо согласиться сойти с трона и скрепя сердце договариваться с Россией.
Требованием и условием сделки стала кардинальная смена многовековой пиратской политики Нового Света и согласие на политэкономическую многополярность, с сохранением статуса США как супердержавы (помните, Владимир Владимирович не раз повторял, что Америка – это великая страна?). Среди всех фантастических выходов из создавшегося запутанного положения это было самым невозможным и одновременно самым гениальным решением.
Основная трудность состояла в разработке алгоритма его исполнения. Глобальному капиталу невозможно открыто признать своё поражение. Это не вопрос самолюбия. Нынешний финансовый мир слишком взаимозависим. Внезапное крушение авторитета такой страны, как США, поставит под удар наднациональные организации и вызовет грандиозный обвал рынков. Всё это ввергнет планету в штопор и может привести её к необратимой катастрофе. Поэтому проблема свелась к тому, что мелкий тиран должен подвинуться на пьедестале с сохранением лица.
Из признания геополитического мультицентризма естественным образом вытекало наличие иного центра притяжения. Им могла стать только Россия, преемница Советского Союза, победившего фашизм; Россия, всего лишь за 15 послеперестроечных лет вновь ставшая сверхдержавой; Россия, совершившая невозможное – настоящее экономическое и политическое чудо, не чета китайскому. Однако, ради всеобщей стабильности, переход от почти военной конфронтации к партнёрству должен осуществляться не вынужденно, а максимально естественно и убедительно.
Самый простой способ – плановая конституционная смена американского политического курса и выдвижение нового лидера. Политика, признающего все провалы Обамы и имеющего смелость ради их исправления отказаться от традиционно разбойничьей тактики Белого дома и признать необходимость союза с Россией.
Остаётся лишь догадываться, какая колоссальная дипломатическая работа была проведена, прежде чем требуемый компромисс обрёл зримые очертания. Обычная публика могла судить о происходящем лишь по таинственным визитам Киссинджера в Россию да по некоторым странностям в протекании крупных конфликтов (например, в украинском), никак не желавших развиваться по установленным правилам.
Сама идея сотрудничества непримиримых соперников настолько невероятна, что требует значительного времени для усвоения. Кроме того, среди владельцев трансконтинентальных конгломератов слишком многие оказывались в колоссальном проигрыше, сделав ставку на усиливающуюся конфронтацию с Россией. Магнаты запросто могли погубить в зародыше инициативу выдвижения пророссийского Трампа, если бы только всерьёз поверили в его победу. Неожиданность 180-градусного разворота американской политики следовало смягчить и заретушировать всеми возможными способами.
Дональда Трампа вывели на предвыборную сцену в середине 2015 года, когда, как говорится, даже особо одарённым стало понятно, что с Путиным придётся серьёзно считаться. К этому времени недовольство действиями правительства Обамы среди европейцев и самих американцев уже перешло пределы электорального большинства. Но даже тогда Трамп как можно дольше представлялся не выразителем общего мнения, а лишь контрастным оттенком для Клинтон, этаким эпатажным шутом в противовес солидной Хиллари. Если присмотреться, его шансы на победу резко и непредсказуемо пошли в гору только в последние месяцы, когда радикально повлиять на ситуацию оппоненты уже не могли.
Эта двойная игра обусловила продолжающуюся риторику холодной войны, хотя её бессмысленность уже очевидна. Невыигрышная, нелепая антироссийская позиция администрации Обамы вынуждала его на каждом шагу нарушать собственные решения и разрывать только что подписанные соглашения, дискредитируя свою страну в глазах международной общественности. Тем самым она сыграла значительную роль для укоренения трамповской программы в американских умах.
Всё же конфронтация 2014-2015 годов была смертельно опасной. Во-первых, противник явно не ожидал от России столь решительных и независимых действий, а потому реагировал чрезмерно агрессивно. Во-вторых, разозлить трансконтинентального молоха до белого каления, а затем идти с ним на переговоры мог только политик, стоящий на позиции воина, ибо для этого нужно полнейшее бесстрашие и сознание своей правоты. Вынудить к соглашению не марионеточную администрацию Обамы, а тех, кто много веков дёргает Белый дом за ниточки, – деяние на грани дипломатического подвига, достойное занесения в учебники истории.
Стоит заметить, что Путин даже в самой острой ситуации никогда не позволял себе резких высказываний в адрес США. В данном случае это не просто соблюдение этикета. Говоря с Америкой, он обращается не к оголтелым агрессорам, а к тем здравомыслящим созидательным силам, которые есть в любом государстве и без которых нормальное государственное устройство вообще невозможно.
По существу, выдвижение Трампа – это готовящийся подрыв «партии войны», рупором которой намечена Хиллари. Трамп открыл Америке окно Овертона, многократно озвучив желание и настоятельную необходимость сотрудничества с Россией и Путиным. Тем самым он внедрил в сознание американского обывателя мысль о том, что эта невероятная возможность вполне осуществима и реальна. Сработала та же техника манипуляции коллективным бессознательным, жестоко и разрушительно применённая Штатами по отношению к 40-миллионной Украине.
Трамп – это предложение компромисса для России со стороны мировой элиты. Что за ним стоит на самом деле – время покажет. Президентство Трампа будет достаточно жёстким вариантом смены американского политического курса. Президентство Хиллари Клинтон, после ассимиляции трамповской кампании в американской ментальности, было бы более мягким, переходным этапом.
Само появление Трампа – маркер заката заокеанской империи и рождения полицентричной модели отношений. Это доказательство того, что на этот раз американские выборы уже выиграл Путин. Просто потому, что в новом мире пришло время России занять то место, которое она по праву заслуживает.
