«Сталинград» под Славянском: воспоминания юного ополченца о страшных боях 05.06.2019 - 2:36
Публикуются фрагменты из книги «Война в 16. Из кадетов в „диверсанты”» Андрея Савельева, позывной «Вандал».
5 лет назад, 3 июня 2014 в пос. Семёновка под Славянском произошёл один из немногих боёв в войне на Донбассе, где украинской армией использовалось всё возможное вооружение: стрелковое, противотанковое, ПЗРК, а также танки, БТРы, самолёты, вертолёты и РСЗО.
Вандал был непосредственным участником этого боя и детально описал его в своей книге, в главе «Сталинград» в Семёновке 3 июня:
«Вечером 2 июня 2014 года нам довели на построении: — Вы можете спать спокойно. Разведка доложила, что наступления и диверсий со стороны укропов не планируется.
А до этого три дня подряд мы получали сведения от тех же абстрактных разведчиков, что наступление готовится и будет со дня на день, вплоть до того, что уже следующим утром мы встретимся с врагом лицом к лицу.
То ли разведка получала ложные данные, то ли сработал закон подлости, но в пять часов утра следующего дня на Семёновку обрушился такой шквал огня, какого не было с 1943 года.
Миномётный обстрел перерос в канонаду РСЗО. Укропы окончательно осмелели и стали утюжить посёлок «Градами» и «Ураганами». Ополченцы по привычке попрятались по блиндажам и окопам, рассчитывая, что обстрел рано или поздно закончится и они дальше будут заниматься своими делами.
Но после мощнейшей артподготовки в ход пошла авиация. Два Су-25 «Грач» неожиданно зашли с солнечной стороны и отстрелялись по блиндажу и окопам, которые раньше затопило дождём. Повезло, что их давно забросили ополченцы.
Сидевшие в окопах пытались хоть как-то следить за своими секторами, окончательно зарывшись в блиндажи. В этот день использование нацгадами артиллерии и авиации оказалась только подготовкой к штурму. Настоящему штурму: с танками, БТРами, пехотой и поддержкой с воздуха.
Я в этот момент сидел в «Метелице» и ждал, когда немного поутихнет, чтобы можно было перебежать в ближайший блиндаж. До этого я спал после ночного развоза раненых, и когда долбила «арта», продолжал предаваться Морфею, несмотря на разрывы снарядов. Но когда в сотне метров от здания пролетели «сушки», треща своими пулемётами, я подорвался за одну секунду.
По рации постоянно кто-то переговаривался. Дошла информация с блокпоста на передке (передовой), что на мосту через реку Казённый Торец появились танки. Те, у кого имелись рации, наверное, сильно напряглись в этот момент. Они поняли — Семёновку штурмуют.
Остальные же, как ни в чём не бывало, сидели по блиндажам и пережидали «очередной» артобстрел.
Пока я экипировался, вышел на связь Крот: — Кто сейчас в гостинице? У нас тут танки на мосту. Не хватает ПТУРа, кто принесёт?
Я зажал тангенту (кнопка переключения с приёма на передачу на переговорном устройстве) и сказал, что принесу ему ракету. Поняв, что всё серьёзно, я быстро надел разгрузку, броник, шлем (в одежде и берцах я и так спал, поэтому мне их надевать не пришлось), взял на складе ракету «Фагот» и выбежал из «Метелицы».
Пробежав несколько метров, услышал пронзительный свист и упал на землю. Взрыв! Где-то рядом. Поднялся, пробежал ещё несколько метров — опять взрыв. До заветного блиндажа на другой стороне дороги от гостиницы я добрался короткими перебежками, постоянно пригибаясь и ложась на землю.
А заниматься приседаниями в 35-килограмовой экипировке с 13-килограмовой ракетой 9М111 даже мне, с хорошей физической подготовкой, было трудновато.
Внутри укрытия сидели бойцы с широко открытыми глазами. Они уже слышали автоматные очереди, но продолжали сидеть под землёй в обнимку с автоматом. Я сказал ребятам, что пережидать обстрел не стоит, потому что идёт полноценный бой. Нужно действовать — для начала хотя бы занять каждому свою позицию и смотреть в оба на наличие противника. Пока они мешкали, я забрал в блиндаже чей-то РПГ-26 и выбежал наружу.
Но с первого раза у меня не получилось далеко отбежать — в нескольких метрах стали разрываться мины, и я зашёл обратно. Немного посидев, я оставил блиндаж и, пригнувшись, побежал по траншее в сторону ж/д переезда, где окопался Крот со своими бойцами.
Окоп, по которому я бежал, был достаточно глубокий, поэтому я чувствовал себя в безопасности, несмотря на близко рвущиеся снаряды. Семёновка как будто спала, все сидели по норам, а где-то на передке шёл бой. Я дошёл до дороги и залёг. В 500–700 метрах от меня на мосту стояли танки и БТРы и палили из всех орудий по семёновским блокпостам. Трасса Харьков — Ростов полностью простреливалась, можно было даже увидеть пролетающие трассеры.
Чтобы приблизиться к окопам Крота, требовалось перебежать по кратчайшему пути трассу, но сделать это оказалось непросто. На мне висела вся экипировка, ПТУРС и одноразовая РПГ — с таким весом вообще сложно передвигаться, но адреналин сделал своё дело и я, перекрестившись, быстрым рывком перебежал дорогу.
Возможно, мне показалось, но когда я бежал на середине дороги, стрелкотня усилилась. Видимо, в триплексы какой-то танкист заметил перебегающего ополченца и дал команду пулемёту: «огонь».
Ступив крайний раз ногой на асфальтированную поверхность трассы, я упал навзничь и дополз несколько метров до ближайшего укрытия — оказавшийся в тот момент домик железнодорожника. Выстрел! Сработал танк — снаряд пролетел вдоль трассы и разорвался в одном из придорожных кафе. Я подумал, что этот домик меня спасёт, но он оказался каким-то гипсокартонным.
Следующий снаряд прилетел прямо в это здание, пробив его насквозь, куски стен посыпались мне на голову. Танкист несомненно направлял пушку в место, где крайний раз видел меня, надеясь на скопление ополченцев в этом участке. Несмотря на несколько танковых выстрелов, я продолжал лежать на том же месте, так как выдохся от недавнего рывка, да и адреналин высосал всю энергию.
Спустя несколько минут, я пополз в сторону позиций Крота. Подниматься и бежать в полный рост у меня не было никакого желания, так как постоянно свистели пули. Огонь настолько усилился, что страшно голову поднять. Я подполз к ж/д путям и залёг — железная дорога находилась на возвышенности, поэтому пока я лежал на противоположной от противника стороне, мне ничего не угрожало.
Казалось, что как только я выгляну из-за железных рельсов, в меня обязательно что-то прилетит. Так я думал несколько секунд, пока переводил дух. Как только мне показалось, что огонь немного ослаб, я перекатился через рельсы и быстро пополз за ближайшее дерево.
Пока я полз к Кроту, возле меня пробежали двое бойцов ещё с одним ПТУРСом. Они сначала подумали, что ракета, которую я нёс, предназначалась им, но я объяснил, что несу её для ещё одного ПТУРа, на позиции Крота. Они кивнули и побежали дальше. Позже я узнал, что они с ПТУРом забежали в правый фланг к украм и подбили в бочину один БТР.
Наконец-то я дополз к окопам Крота. Увидев меня, он обрадовался. Я тоже словил себя на мысли, что будто бы не видел его очень давно. Я отдал ему «Фагот». Крот посмотрел на меня и улыбнулся: — У меня вообще-то «Метис», мне «Фагот» некуда крепить.
И тут до меня дошло, что я притарабанил другу не ту ракету. В суматохе боя ополченец, охранявший склад с боеприпасами на автомойке, выдал мне снаряд другого калибра, а я даже не знал, какая именно у Крота установка.
Я уже собрался бежать обратно за «Метисом», но Крот решил послать своего бойца. От Крота я узнал, что он уже подбил один Т-64, а второй выстрел произвёл его зам — Боксёр, но ракета не долетела.
К сожалению, я не присутствовал в момент подбития танка Кротом, поэтому решил, что лучше вам узнать подробности от участников и очевидцев.
Главный бой донецкой республики. 3 июня. 300 стальных стрелков
Крот о своей дуэли с танком: — Всё началось 3 июня примерно в четыре или полпятого утра. Стреляли по нам не только из миномётов, а из крупнокалиберной артиллерии. Все проснулись. Я вышел из блиндажа и в бинокль наблюдал за мостом. Где-то через час на мосту показалась техника. Я увидел один танк, а за ним около четырёх БТРов. Пехоту я не видел, так как находился на железнодорожном переезде — второй линии обороны. Зато её видели наши бойцы с первой позиции.
Я начал связываться со штабом, вызывал Кэпа и докладывал, что вижу на мосту технику, хотя сам понимаю, что если я вижу, то и другие видят. Мне Кэп ответил: «Да, мы знаем».
Я продолжил наблюдение. Танк, который впереди БТРов шёл, потихоньку продвигался. Я понимал, что из ПТУРа до танка достать смогу, до него метров 900 — это предельное расстояние, хотя ПТУР стреляет на километр. Но танк мне смотрел в лоб, поэтому смысла стрелять было мало, так как понимал, что вряд ли его сожгу. И тут в эфире кричит Моторола, меня вызывает надрывно:
— Крот, Крот! Какого хрена ты не стреляешь по танку? Открывай огонь из ПТУРа.
Отвечаю ему: — Я-то могу стрелять, но какой смысл? Я же его не сожгу.
Он говорит: — Стреляй, ты наша последняя надежда!
Мотор назвал меня «последней надеждой», потому что по танку уже работали из одноразовых гранатомётов с первой позиции, но у танка же активная броня, которая не позволяет снаряду из гранатомёта его поразить. Поэтому поджечь его можно только ПТУРом. Я начал готовить свой ПТУР — выставил из окопа на проезжую часть и начал потихоньку настраивать. К тому времени подбегает ко мне с тыла Кедр с криком: «Приказ Моторолы — жечь танк». Я говорю, что уже знаю.
Начал наводить. Но было очень страшно: я немного наведу перекрестье цели по горизонтали на танк, пули начинают свистеть мимо ушей. Я обратно в окоп прыгаю, а ПТУР оставляю наверху. Посидел секунд 20–30 и понимаю, что нужно дальше продолжать. Вылезаю, навожу уже по вертикали, опять летят пули, я опять в окоп прыгаю.
Но понимаю, что нельзя так — надо стрелять, потому что ПТУР находится наверху и его может любым осколком поразить, так как плотность огня очень большая. Тогда он, во-первых, испортится, а во-вторых, сдетонирует возле меня.
Когда я вылез в третий раз посмотреть в монокуляр ПТУРа, то обнаружил, что перекрестье цели смотрит ровно под башню танка, то есть, уже даже наводить не пришлось.
Я нажимаю на спусковой крючок и сопровождаю снаряд. Он летел пять секунд. И за эти пять секунд нужно его вести чётко под башню танка. Снаряд пролетел ровно над головами ребят на передних позициях…
Трейлер книги «Война в 16» А. Савельева (Премьера)
