 Детей забрали на анализы
Омичка, приехавшая в столицу с пятью детьми в надежде встретиться с президентом, чуть не лишалась их, всех пятерых: медики и полиция записали их в беспризорники и подвергли принудительному обследованию
Нарожали тут
Юлии Беляевой и ее мужу Михаилу Минину неизвестно, почему медики и полицейские хотели отнять у них их детей. Всех пятерых. То, что такая попытка имела место, документально подтверждено. Знают о ней и в московском офисе Общественной приемной президента РФ, откуда 8 месяцев назад было отправлено обращение по этому в ГУВД г. Москвы. Ответа нет до сих пор.
В столицу она поехала с надеждой дойти до самого Медведева (в то время – главы государства), а если не выйдет – хотя бы до приемной его. Хотела показать своих деток и спросить, что им делать. Приехав, отправила ему телеграмму – о том, что им негде жить. Не потому что они с Михаилом – плохие родители, безалаберные и т.п. – просто, наверное, не рассчитали силы.
Когда у Юлии спрашивают, зачем столько нарожала детей (такой вопрос часто задают ей чиновники служб опеки, охраны материнства и детства) она отвечает: от божьего дара отказываться нельзя. В пять первых лет их супружества Бог им детей не давал - они уже и не надеялись. Но в 2001 (Юлии было тогда 23) случилось чудо: родилась Саша. Потом пошли сыновья: в 2005 – Иван, в 2006 – Богдан, в 2008 – Матвей, в 2011 – Тимофей. Юлия – православная, истовая: аборт в ее понимании – это убийство даруемой Им жизни в зародыше, тяжкий грех.
С Михаилом познакомилась в Казахстане. К тому времени оба окончили профучилища: она выучилась на повара, он – на крановщика. Поженившись в 96 году, решили уехать в Омск. На то были причины, главная из которых - обострившийся в братской республике национальный вопрос.
Нагнетание его исходило не от простых людей, не от правительства (хотя были, возможно, заинтересованные лица и в нем), а от тех, кто заправлял там рынком жилья. Покрываемые /прикрываемые/ чиновниками и правоохранителями, они и устраивали пикеты и митинги с плакатами «Русские – вон с нашей земли!».
Это делалось, говорит Юля, чтобы местные жители уезжали, продавая свои жилплощади за гроши. Доходило до того, что в домах, где проживали русские, отключали тепло и воду. Отрубили от котельной и дом, где жила она с мамой и отчимом: за двухкомнатную квартиру удалось им выручить 1 тысячу S.
В Омске же до рождения младшего – Тимы, хоть и трудно жилось им, но все же терпимо. Наладили они с мужем бизнес – по ее, юлиной, специальности: готовили и продавали на вещевом рынке в Торговом городе обеды (каши, салаты) местным лоточникам – по 50-60 порций в день. Получили стабильный доход: хватало на оплату съемной квартиры, на еду и одежду ребятишкам и им самим, телевизором обзавелись, мобильными телефонами…Когда Юля в очередной раз ложилась в роддом, Михаил управлялся сам: и лоточникам успевал готовить, и своим малышам. Со слов Юлии мужчина он - практически героический. И к тому же – непьющий. «Но после рождения Тимочки пришлось нам бизнес из-за моей болезни прервать».
Неприкаянная многодетность
Рассеянным склерозом она страдает с 15 лет, но до последних родов он сильно не прогрессировал, и ей удавалось жить, не обращая большого внимания на него. Теперь так не получается – отнялась нога, держится Юлия на уколах, ходит с тростью, на бизнес не остается сил: их «нишу» в Торговом городе быстро заняли конкуренты.
Оплачивать снимаемое жилье стало нечем. Весь их доход - пособие по инвалидности (3500)., по многодетству, детские - составляет 7465 рублей плюс случайные заработки Михаила. «Он все умеет – говорит Юля – мог бы работать не только крановщиком, но и водителем, и газосварщиком, но из-за моих проблем со здоровьем приходится ему заниматься детьми».
Еще в 2007 году после рождения третьего ребенка – Богдана в администрации Советского округа поставили их в очередь на жилье. Сейчас они в ней – 18-ти с лишним тысячные.
Летом прошлого года в Омске прошел форум многодетных семей. Юля пришла туда со всей своей «пятерней». Выступила: рассказала, что жить им сейчас негде и не на что. Власть откликнулась на их беду - представители министерства труда и соцразвития определили их в социальную гостиницу «Центра социальной адаптации» областном правительстве: на семью из 7 человек дали комнату 12 кв.м.
Чувствовали они себя там, по ее словам, унизительно: руководство этого заведения относилось к ним так, словно они находились на его личном иждивении. «Каждый день мне предъявляли претензии: например, почему ваши дети бегают по коридору? А где им еще бегать? Даже собака не может сидеть безвылазно в своей конуре, а детям не положено было высовываться.
Не позволяли мне пользоваться стиральной машиной, хотя я говорила им, что вручную стирать не могу: не чувствупальцев на правой руке. После 11 вечера выключали свет, а мы в это время еще не ложимся спать – общаемся, нам делали замечание: «что за шум там у вас?».
Государству в лице его социального ведомства их семья была не нужна: администрации Центра адаптации хотелось не видеть ее и не слышать.Одна из социальных чиновниц сказала Юлии: «Тебя надо стерилизовать».
Свидетельствую: все ее ребятишки при нечеловеческих условиях, в каких им приходится жить сейчас – ухоженные, умные и воспитанные. Мальчишки в школе еще не учатся (Иван пойдет в этом году), а Саша, старшая их сестра, окончила 4 класса, и все – с похвальными грамотами. Еще она отмечена грамотами, как «победитель школьного интеллектуального марафона», «международной игры- конкурса по языкознанию «Русский медвежонок», «за 1 место в конкурсе вокалисток».
Странное и страшное
На третий месяц проживания в социальной гостинице Юлии стало невмоготу: она решила ехать в Москву, чтоб показать своих детей президенту и окончательно выяснить – нужны ли они стране?
Сотрудникам областного минсцтруда об этой поездке было известно: Юлия поделилась с ними своими планами. На Омском ж.д. вокзале встретили их приветливо: накормили, до прибытия поезда поселили в комнату отдыха. На Ярославском в Москве сказали, что комнату матери и ребенка - она просила ее на 2-3 дня – предоставить не могут. Но о приюте их позаботились: «Стали куда-то звонить, потом говорят: - Нашли хорошее место: вам там будет удобно.
Пришел за нами автобус - красивый, похожий на «Мерседес». Мы удивились такому вниманию, обрадовались: я в тот момент и представить себе не могла, что меня хотят разлучить с детьми. Но по дороге что-то насторожило в разговоре водителя и людей, которые нас сопровождали, покоробило слово «приют».
Привезли их в социальный приют для детей и подростков «Алтуфьево». Там, по рассказу Юлии, их окружили с десяток женщин интеллигентного вида. «А, может, их было и больше». Внимательно осматривали и расспрашивали – вежливо, но, как показалось ей, взгляды были у них холодные, отчужденные.
Уже там, вспоминает она, возникло чувство, что происходит что-то странное – страшное. Впрочем, хорошо покормили.
Потом посадили их в полицейский автомобиль – повезли в ОВД «Отрадное». Она спрашивала «зачем?», отвечали: «надо оформить документы», не поясняя, какие и с какой целью.
Что ей было делать? Не сбегать же от них со всеми своими чадами, с десятимесячным на руках. Да и куда в Москве, на ночь глядя?
В райотделе девушка – участковый инспектор по делам несовершеннолетних что-то записывала в протокол, прикрывая его рукой. «Я спросила: - Что вы там пишите? Она промолчала». Потом выяснилось: в протоколе было записано, что дети у Юлии – «безнадзорные и беспризорные» (естественно, полагающегося ей экземпляра протокола не выдали).
Затем, рассказывает она, приехали в ОВД непонятно откуда четыре медика. «Они стали осматривать ребятишек прямо там, в кабинете в антисанитарных условиях. Здание там старое, запущенное – кругом пыль и грязь. А они раздевают их, младшего Тимочку кладут на стол, где в полпальца слой пыли.
Я заплакала, закричала, чувствуя, что совершается преступление, но они продолжали осмотр, делая вид, что меня не слышат».
Старшая из врачей объявила ей, что детей отправят в инфекционную больницу – якобы у них обнаружились серьезные заболевания.
«Я знала, что все это – вранье. Болеет у меня только Иван – у него бронхиальная астма, остальные детки – здоровые».
Происходящее, признается Юля, вызвало у нее такой шок, что она растерялась. Голова шла кругом, к тому же две ночи до этого в поезде не спала: «как с ними, пятерыми, уснешь?». И вроде бы все это проделывали с ее детьми не бандиты, а те, кто по долгу службы обязан их защищать.
Но страшно было этим людям их отдавать: чувствовала, что намерения их – недобрые. «Сердце разрывалось, а что делать – не знала». Если бы, говорит, знала она тогда, что записали их в беспризорники, костьми легла бы – не отдала.
Четырех детей определили в детскую горбольницу № 21, Тимочку – в Дом малютки.
Анализы и диагнозы
Самой Юлии дали адрес приюта для бомжей. Вот так устроили их со всеми удобствами», как обещали им на Ярославском вокзале, До приюта дошла она в 3 часа ночи. Пару часов передохнула, и в 6 утра отправилась на поиски. Как добраться до мест, куда забрали детей, ей было неизвестно. Приехала на Павелецкий вокзал – стала спрашивать у людей. Кассирша в общественном туалете, выслушав ее историю, сообщила ей про Алтуфьево такое, что Юля с трудом удержалась на ногах. «Вам повезет, - сказала ей эта женщина - если вы сможете вызволить их оттуда».
Юля поехала на Ильинку, в приемную президента РФ. Сказала охране, что она – мать пятерых детей, которых украли и требует встречи с Дмитрием Анатольевичем Медведевым. Ей ответили: «Вы с ума сошли» и провели в департамент по работе с обращениями граждан. Главный советник его Виктория Сургутская отчитала Юлию за авантюризм, но спасибо ей – помогла разыскать детей: позвонила в больницу и в Дом малютки, и, сдается, что согласились там возвратить их благодаря лишь этим звонкам.
Забирала Юлия детей вместе с мужем (позвонила в Омск ночью, когда выходила из ОВД: заняв денег, он вылетел первым рейсом).
Согласно выпискам из медкарт, подписанным главрачом и завотделением, скрепленным штампом медучреждения, все их дети – «беспризорные и безнадзорные». Все – больны: пиэлоактазия левой почки, нефроптоз, у всех – острая респираторная инфекция… Но в медкартах омских больниц, где они наблюдаются, никаких таких болезней не значится.
«Да и нет их – уверяет Юля – и не было у моих детей никогда». Совпадает московский диагноз с омским только у Ивана. Но диагноз этот – «бронхиальная астма» - продиктовала врачам больницы № 21 его старшая сестра Саша, и они ей поверили на слово. Еще Саша рассказывает, что когда после расставания с мамой они заплакали, медсестра успокаивала их: «Что вы хнычете? Ваша мама отказалась от вас».
Поражают в медкартах объемы проделанных медиками работ: подробнейшие анализы, в том числе биохимический крови, мочи, УЗИ почек, рентгенография органов грудной клетки (всего 17-18 пунктов). Зачем? Почему московские врачи и полиция так вдруг озаботились здоровьем детей, прибывших в столицу на пару дней? Юля не просила их об этой заботе. Не просила их она вообще ни о чем: попросила только администрацию ж.д. вокзала приютить ее с детьми – дать какую-нибудь комнату на 2-3 дня, и не более.
Лидер омского движения «За свои права» Сергей Селиванов, медик по образованию, сказал нам, что, судя по обследованию, похоже, детей готовили к трансплантации органов.
Так и живут
Председатель областного комитета по правам человека Валентин Кузнецов, куда Юлия подала на днях заявление, полагает, что в этих выписках из медкарт содержится состав преступления («у девушки, которая выдавала их нам – вспоминает она – дрожали руки»): следствие должно выяснить происхождение указанных там «болезней», почему при живых родителях без решения суда детей зачислили в беспризорники, почему проводили без их согласия осмотр, обследование и т.д.
КПЧ направил заявление в Следственный комитет РФ – с просьбой возбудить уголовное дело по факту этого преступления и выяснить степень участия в нем ОВД «Отрадное», приюта в Алтуфьево, работников Ярославского вокзала Москвы и возможно, социальных служб Омска.
Не знаем, ответят ли правоохранители правозащитникам: на обращение, направленное в ГУВД Москвы с просьбой расследовать эту история из приемной президента РФ еще 29 ноября прошлого года, ответа не последовало до сих пор.
Что касается омских властей, они на просьбу президентской приемной «рассмотреть возможность решения жилищного вопроса для этой семьи» отреагировали: предоставили ей временное жилье на техническом этаже общежития.
Комнатка на семерых – той же площадью, что была у них в социальной гостинице. Зимой жить в ней нельзя, т.к. нет отопления. Летом можно, если осторожно: за стеной в соседней комнате – бытовой проживают большие крысы (Саша разводит руки – длинна с хвостом доходит до полуметра), иногда захаживающие и к ним. И еще с жилых этажей к ним спускаются регулярно фекалии. А вода в умывальнике – черная всегда.
Определяя их в подвальное помещение, мэрия обещала, что проживут они в нем только два месяца, после чего получат благоустроенное жилье. Прошло уже 8 месяцев, а они все тут и живут. Так что назвать их поездку в столицу, довольно рискованную, удачной пока нельзя.
Георгий Бородянский
|
0
.
Рост цен это ещё цветочки!