На сегодня это, пожалуй, последний объективный инструментарий, позволяющий установить конечных бенефициаров хищений: единственное, что не подвержено горению и даче ложных показаний, — это следы денег, оставленные в системе электронных платежей.

За последние 3 года нам удалось найти десятки эпизодов мошеннических возмещений налогов на сумму свыше 20 млрд рублей. Характер этих преступлений, идентичность использовавшихся схем позволяют говорить о том, что они совершались одной группой лиц, в которую входили одни и те же банкиры, юристы, налоговики и сотрудники правоохранительных органов.

На основании наших предыдущих публикаций были возбуждены уголовные дела, начаты доследственные проверки и судебные процессы о конфискации имущества в нескольких странах Европы, СНГ и США.

Сегодня, благодаря стартовавшим по всему свету расследованиям, у нас появились новые данные о движении денег по счетам фирм, участвовавших в легализации похищенных налогов. Следы этих денег привели нас к известному предпринимателю Дмитрию КЛЮЕВУ и адвокату Андрею ПАВЛОВУ. И Клюев, и Павлов согласились встретиться с «Новой газетой» и изложили свою точку зрения на происходившие события.

 Роль Павлова

Прежде чем начать исследовать банковские счета (то есть легализацию похищенного), следует вернуться к предикату, чтобы понять, какое отношение к нему имели те люди, к которым ведут следы денег. Наиболее известные на сегодня эпизоды возмещения налогов — это возвраты налога на прибыль бывшим компаниям фондов Hermitage и «Ренгаз» (консультировался инвестиционной компанией «Ренессанс Капитал»). Первый эпизод — это уже известное на весь мир «дело Магнитского» (под ним мы понимаем именно хищение 5,4 млрд рублей, а не посмертное преследование Магнитского за неуплату налогов). Второй эпизод (на 3 млрд рублей) также важен, потому что именно он позволил впервые предположить: речь идет не о разовом мошенничестве, а о систематическом хищении налогов одной группой людей.

Оба эпизода похожи: в обоих случаях использовался один и тот же Универсальный банк сбережений (УБС); одни и те же московские налоговые инспекции (28-я и 25-я); одни и те же номинальные директора; один и тот же механизм формирования убытков, создававший основания для возмещения налога. Единственное, но существенное, отличие состоит в том, что фонд Hermitage еще до хищения сообщил правоохранительным органам о краже его бывших «дочек», которым впоследствии и возместили 5,4 млрд рублей, а «Ренессанс Капитал» подобных заявлений не делал.

Представители «Ренессанса» говорили «Новой газете», что свои бывшие фирмы они отдали на ликвидацию, а о том, что эти фирмы затем использовались для возмещения налогов, узнали только из СМИ. Это отличие, видимо, и объясняет причину, по которой «эпизод «Ренгаза» вообще не стал предметом уголовного расследования.

В обоих случаях важную роль сыграли арбитражные суды. Основная суть схемы возмещения налога на прибыль заключалась в том, что ряд компаний с признаками однодневок подавали иски к бывшим «дочкам» инвестиционных фондов. Претензии сводились к тому, что между истцами и ответчиками не были исполнены договоры купли-продажи ценных бумаг. Неисполнение этих договоров якобы привело к убыткам у одних и возникновению обязательства по погашению этих убытков — у других. Возникшая задолженность аннулировала прибыль, а следовательно, и уплаченный ранее с этой прибыли налог. Арбитражные суды, где ответчики полностью соглашались с многомиллиардными претензиями истцов, были нужны, чтобы легализовать и закрепить возникшие задолженности.

В арбитражных процессах по обоим эпизодам участвовал адвокат Андрей Павлов. Как следует из материалов «дела Магнитского», в некоторых процессах Павлов сам представлял интересы то истцов, то ответчиков; в других же — присутствовали иные адвокаты, но все они затем утверждали, что действовали по просьбе того же Павлова. Павлов говорил следователям, что он работал по поручению Сергея Маркелова — ранее судимого мастера по приему пиломатериалов. Маркелов — на него были переоформлены бывшие «дочки» фонда Hermitage — впоследствии взял вину за хищение на себя, был судим особым порядком и получил минимальный срок.

«Есть определенные лимиты того, что адвокат должен говорить, когда речь идет об информации, полученной от клиента, — объясняет «Новой» Андрей Павлов. — Конечно, было бы смешно говорить, что Маркелов — мошенник, который один затеял все это преступление. Он был руководителем и владельцем компании — нашего клиента. Но помимо него были и другие люди, это правда».

Клиент поставил перед Павловым такую задачу: «Есть дела в судах, директора компаний — «номиналы», они не могут заявиться в процессы, и нужно просто пойти и поддержать позицию». «В таких ситуациях, — продолжает Павлов, — всегда возникает проблема «комплаенса». Было бы хорошо, чтобы к тебе всегда приходили честные клиенты, которые хотя бы не обманывали собственного юриста. Но тогда таких клиентов найти было невозможно. Поэтому абсолютно все юристы просто закрывали глаза и говорили: «Слушай, ну это твои проблемы. Если что, ты сам за это отвечай».

Павлов говорит, что люди, стоявшие за Маркеловым, были из банка УБС, но называть их имена адвокат отказывается: «Это связано даже не столько с адвокатской тайной, сколько с тем, что мои показания на этих людей ни к чему не приводят. Я о них рассказываю, но дело дальше никуда не двигается. Органы спрашивают, как все было, я рассказываю, но вижу, что им это не очень интересно. Расследование об отмывании денег, если говорить про то хищение, еще не закончено. Но мы не видим его результатов. По крайней мере публичных. И я искренне заинтересован в том, чтобы эти публичные результаты появились».

Знал ли Павлов о том, что арбитражные процессы были нужны для последующего хищения налогов? Если следовать материалам уголовного дела, то да. Один из адвокатов, нанятых Павловым, признавался, что Павлов попросил его формально поучаствовать в процессе в качестве истца, а решение суда было необходимо, чтобы «поправить финансовые показатели по бухгалтерскому учету» одной из компаний.

Павлов признается: он действительно знал, что у истцов и ответчиков был один владелец. По его словам, «есть такая форма, когда истец и ответчик контролируются одной группой лиц. Это некрасиво, но нарушения закона нет. Так было принято в России, это опять же вопрос «комплаенса».

«Я не снимаю с себя ответственности за то, что, может быть, где-то неправильно действовал, — объясняет Павлов. — Но я прошу вас в определенном смысле понять меня: причина этого заключается не в том, что я хотел помочь людям совершить преступление, а в том, что эта просьба не являлась на тот момент необычной. Но подчеркну: точной цели я не знал. Не в правилах юриста задавать лишние вопросы своим клиентам».

Что касается участия Павлова в аналогичном арбитражном процессе по «эпизоду «Ренгаза», то адвокат подтверждает, что это были та же схема и те же клиенты из банка УБС. «Но в этом случае, — настаивает Павлов, — документы выглядели в порядке. Органы, насколько мне известно, тоже не нашли признаков состава преступления».

Роль Клюева

Банк УБС какое-то время принадлежал Дмитрию Клюеву — это следует из материалов дела о попытке хищения акций Михайловского ГОКа (Клюев был признан виновным и получил условный срок). Адвокат Павлов, давно знакомый с Клюевым, тоже проходил по этому делу в качестве свидетеля: он оказывал банкиру юридическую помощь. И хотя формально банк принадлежал фирмам, оформленным на номинальных людей, Клюев на допросах признавался: «Данный банк фактически принадлежал мне и был мною куплен в октябре 2004 года у прежних владельцев путем переоформления долей учредителей банка на подконтрольные мне фирмы, номинальными директорами и учредителями которых являлись друзья Сергея Орлова, с которым я знаком на протяжении уже нескольких лет. Совет директоров банка также был номинальным органом и состоял из тех же друзей Орлова».

Эти друзья-«номиналы», найденные для Клюева, участвовали и в арбитражных процессах по обоим эпизодам возмещения налогов. Например, Геннадий Плаксин, когда-то торговавший чулками у метро «Юго-Западная» и давний приятель Сергея Орлова, был назначен председателем правления УБС. Тот же Плаксин был директором двух компаний-истцов («Инстар» и «Оптим-Сервис»), которые судились с ООО «Рилэнд» и ООО «Селен-Секьюритиз» по обоим эпизодам возмещения налогов.

Есть и другие совпадения, ведущие к Дмитрию Клюеву. Алексей Шешеня был директором двух компаний-истцов («Гранд-Актив» и «Полета»), которые судились с ООО «Парфенион» и ООО «Финансовые инвестиции» по обоим эпизодам возмещения. Тот же Шешеня был учредителем фирмы из Новочеркасска «ЮгСтройСпецмонтаж», а заявителем при регистрации этой компании, по данным ЕГРЮЛ, был Дмитрий Клюев.

Помимо этого директором ООО «Финансовые инвестиции» («эпизод «Ренгаза») был Газим Ахметшин, который и обращался в налоговую инспекцию с заявлением о возмещении налогов. Тот же Газим Ахметшин в настоящее время числится директором в компании «Делайт», которая, по данным ЕГРЮЛ, принадлежит супруге Дмитрия Клюева — Екатерине Соколовой.

Дмитрий Клюев во время встречи с «Новой газетой» отрицал свое знакомство с номинальными директорами компаний, работавшими в его банке и участвовавшими в арбитражных процессах: «Семейство Ахметшиных я не знаю и никогда не имел с ними общих бизнес-проектов. Про Плаксина и Шешеню слышал из материалов уголовных дел и СМИ, но ни разу их не видел и не сотрудничал с ними».

Клюев также настаивает: он продал банк УБС своему знакомому Семену Коробейникову еще до того, как были возмещены налоги. «УБС мне на тот момент уже не принадлежал, я его продал, — говорит Дмитрий Клюев. — Но людей, ведущих кампанию против меня, это не волнует. Им не хочется, чтобы вся эта история заканчивались трагически погибшим человеком (Коробейников в 2008 году выпал из строящегося дома, где он осматривал свою будущую квартиру. — Р. А.). Им нужен живой человек, иначе потеряется весь смысл кампании».

Следы денег

Для легализации похищенных 5,4 млрд рублей только на территории России было осуществлено около 10 тысяч транзакций, в которых принимали участие десятки фирм и банков. Нам удалось получить немалую часть выписок по банковским счетам фирм. Документы позволяют отследить не только путь 5,4 млрд рублей, но и увидеть движение средств от иных возмещений налогов.

Например, в том же 2007 году та же 28-я налоговая инспекция возместила 1,6 млрд рублей двум неизвестным московским фирмам — «ТехПром» и «Торговый дом «Аркадия». Деньги ушли в тот же банк УБС. «Новая газета» писала об этом возмещении еще в 2011 году. И хотя правоохранительные органы никак не отреагировали на нашу публикацию, мы полагаем, что и в этом случае представленные в налоговую инспекцию документы выглядели весьма сомнительно.

Директором, подававшим от ООО «ТехПром» документы в инспекцию, была Гульсина Ахметшина. Она — супруга того самого Газима Ахметшина, который возглавлял компанию «Финансовые инвестиции» («эпизод «Ренгаза»), а сегодня числится руководителем в фирме супруги Дмитрия Клюева (см. схему).

Со счета ООО «Торговый дом «Аркадия» деньги перечислялись на счет компании «Вента Трейд» — 94 млн рублей с 14 по 19 декабря 2007 года. В марте 2008 года со счета «Венты Трейд» было сделано несколько платежей в адрес компании «НафтаИмпэкс» на общую сумму 17,4 млн рублей. Учредителем «НафтаИмпэкс» на тот момент была Екатерина Соколова, супруга Дмитрия Клюева. Позже 85% компании приобрела кипрская фирма Fungamico Ltd. Владельцем Fungamico был Дмитрий Клюев, а директором — Андрей Павлов.

«Про эти проводки мне ничего не известно, — утверждает Павлов. — Я действительно был директором в кипрской фирме Fungamico, но не бенефициаром. Эту компанию основал Дмитрий Клюев, чтобы вести инвестиционный бизнес. Fungamico некоторое время владела активами в России, но бизнес не пошел, и компания была ликвидирована».

Дмитрий Клюев также отрицает, что эти платежи имели отношение к возмещению НДС. «Я посмотрел вашу схему, и даже в ней многое вызывает сомнение, — говорит Клюев. — Во-первых, временной разрыв почти в 4 месяца между платежами. Если бы я действительно был бенефициаром, то деньги, как вы должны понимать, должны были прийти ко мне гораздо раньше. Во-вторых, вы мне сами сообщили, что по поводу этого возмещения НДС нет уголовного дела. То есть речь о хищении не идет. В-третьих, и это самое главное: УБС мне на тот момент уже не принадлежал».

«Теоретически, — продолжает Клюев, — такой платеж на «НафтаИмпэкс» мог случиться. Но вы должны понимать: после того, как я продал банк, там осталось еще много фирм и клиентов, связанных со мной. Этот платеж мог быть от клиента за какие-то ранее оказанные услуги или это могли быть расчеты по какому-то проекту. Я не исключаю, что это мог быть платеж и от новых собственников банка: они просто взяли юрлицо, у которого был счет в УБС, и сделали платеж. В этом нет ничего необычного: необязательно под каждый новый проект создавать новую компанию. Расчеты могут проводиться как угодно, это вам скажет любой банкир».

С Клюевым отчасти согласен и бывший оперативник Службы экономической безопасности (СЭБ) ФСБ, которому мы показали наши проводки для экспертной оценки. «Разрыв в 4 месяца, если речь идет об одном банке, действительно вызывает сомнение, что это был прямой платеж из бюджета. Но исключать обратного тоже нельзя. Установить истину не так сложно. Для этого нужно получить доступ к серверам банков, посмотреть движение денег по фирмам за весь период их обслуживания, а не только за тот короткий срок, который вы исследовали. Все это легко делается в рамках судебной экспертизы».

В феврале 2008 года со счета фирмы «Вента Трейд» было несколько транзакций в адрес компании «Камелот» на 32,7 млн рублей. В «Камелот» деньги приходили и от компании «Гала», которая активно участвовала в легализации 5,4 млрд рублей, похищенных из бюджета с помощью бывших «дочек» фонда Hermitage.

Компания «Камелот» обслуживалась также в УБС. Со счета этой фирмы в марте—июле 2008 года десятками транзакций было перечислено более 13 млн долларов в адрес компании Altem Invest Ltd с Британских Виргинских островов. Altem имела счет в кипрском банке FBME Bank.

В отчете репортера Парламентской ассамблеи Совета Европы (ПАСЕ) Андреаса Гросса (большинством голосов доклад был принят ассамблеей) говорится, что Дмитрий Клюев был бенефициаром счета в этом кипрском банке. Имеющиеся в нашем распоряжении банковские документы вместе с отчетом ПАСЕ показывают, что Клюев указывался как бенефициар счета Altem Invest в более поздний период. Имела ли эта компания отношение к нему в то время, когда на ее счет перечислялись деньги с бюджетным следом?

Клюев отрицает, что вообще когда-либо владел этой фирмой и ее счетом. «Я не имею никакого отношения к этой компании, — говорит он. — Никогда не был ее бенефициаром или директором. Название кипрского банка тоже слышу впервые, никаких счетов у меня там не было. Я специально попросил своих юристов поднять все мои счета и активы, которые имели отношение к Кипру. Я думал, может, в ходе каких-то расчетов или услуг, которые мы оказывали клиентам, случилась какая-то проводка через этот банк. Но даже случайного совпадения не нашлось.

Никаких дел с этим банком и этой компанией у нас не было. Я теряюсь в догадках, почему мне ее приписывают. Хотя с подобными спекуляциями я сталкиваюсь постоянно и, честно говоря, уже привык. Не так давно писали, что нашли компанию Клюева Fungamico на Кипре, где спрятаны «деньги Магнитского». Компания действительно принадлежала мне, но прошли проверки, прошло время, никаких «денег Магнитского» не нашлось, информация не подтвердилась, но о результатах почему-то никто не написал».

«Новая газета» и OCCRP продолжат свое сотрудничество с правоохранительными органами различных стран, ведущих расследования о легализации похищенных из бюджета России налогов. В ближайшее время в нашем распоряжении могут оказаться дополнительные сведения о движении средств по счетам зарубежных компаний. Мы надеемся, это позволит нам установить всех бенефициаров хищений и отследить большую часть похищенных из казны денег.

КСТАТИ

Кто расследовал уголовное дело?

По совпадению, уголовное дело о хищении 5,4 млрд рублей вел следователь, давно знакомый с теми, к кому ведут следы денег. Дело находилось в производстве следователя Олега Уржумцева. Изначально оно возбуждалось в Татарстане, затем переехало в Москву, а вместе с ним и следователь Уржумцев, к которому оно вновь попало в производство. Адвокат Андрей Павлов был давно знаком с Уржумцевым: они, согласно опубликованным фондом Hermitage данным о поездках, совместно путешествовали еще в 2005 году, а в 2008 году они же вместе летали в Киев.

«Да, я был знаком со следователем Уржумцевым, — признает Андрей Павлов. — Я его знал по своей деятельности в Татарстане. У меня был клиент (там был большой корпоративный конфликт), а он работал на нашего противника. То есть противник — очень крупная компания  добилась поддержки со стороны МВД, и МВД стало расследовать дела, представляя гражданские факты уголовными».

Но Павлов настаивает, что Уржумцев, во-первых, не возбуждал уголовное дело, а во-вторых, когда дело переехало в Москву, оно попало в производство к следователю Сильченко, а Уржумцев мог лишь входить в следственную группу. (В этой части слова Павлова противоречат материалам уголовного дела: согласно документам, имеющимся в нашем распоряжении, дело вел именно Уржумцев.)

Как бы то ни было, Павлов не видит здесь ничего необычного: «В целом это обычная практика: если дело переезжает в другой регион, то вместе с ним может переехать и следователь, который в нем разбирается. Я со своей стороны не предпринимал никаких попыток, чтобы это дело попало именно к Уржумцеву». К тому же, по словам Павлова, позиция следователя, кто бы ни был с ним знаком, не может быть решающей: «Чем выше уровень, тем выше роль руководства».

  03.03.2014